Неточные совпадения
Радилов замолчал. Я посмотрел на него, потом на Ольгу… Ввек мне не забыть выражения ее лица. Старушка положила чулок на колени, достала из ридикюля платок и украдкой утерла слезу. Федор Михеич вдруг поднялся, схватил свою скрипку и
хриплым и диким голосом затянул песенку. Он желал, вероятно, развеселить нас, но мы все вздрогнули от его первого
звука, и Радилов попросил его успокоиться.
Вдруг какие-то странные
звуки, похожие на
хриплый и протяжный лай, донесло до нас ветром снизу. Я тихонько подошел к краю обрыва, и то, что увидел, было удивительно интересно.
Этот крик разделяется, так сказать, на две ноты или на два колена: первое состоит из
хриплых, коротких
звуков, повторяющихся раза три, а второе — из несколько продолженного
звука, похожего на слог ису.
Но день выдался для них неудачный. Из одних мест их прогоняли, едва завидев издали, в других, при первых же
хриплых и гнусавых
звуках шарманки, досадливо и нетерпеливо махали на них с балконов руками, в третьих прислуга заявляла, что «господа еще не приехамши». На двух дачах им, правда, заплатили за представление, но очень мало. Впрочем, дедушка никакой низкой платой не гнушался. Выходя из ограды на дорогу, он с довольным видом побрякивал в кармане медяками и говорил добродушно...
Под
хриплые, заикающиеся
звуки галопа Сергей разостлал на земле коврик, быстро скинул с ног парусиновые панталоны (они были сшиты из старого мешка и сзади, на самом широком месте, украшались четырехугольным заводским клеймом), сбросил с себя старую куртку и остался в стареньком нитяном трико, которое, несмотря на многочисленные заплаты, ловко охватывало его тонкую, но сильную и гибкую фигуру.
Раздавались
хриплые восклицания сонных голосов, грубая ругань зло рвала воздух, а встречу людям плыли иные
звуки — тяжелая возня машин, ворчание пара.
Целый час он был беспокоен, об чем-то все тосковал, силился сделать какой-то знак охолоделыми руками своими и потом опять начинал просить жалобно,
хриплым, глухим голосом; но слова его были одни бессвязные
звуки, и я опять ничего понять не могла.
Все были пьяны; иной, лежа на голой земле, проливал на платье чарку вина, другой силился
хриплым голосом подтягивать товарищам, но издавал лишь глухие, невнятные
звуки.
Блеск глаз, лукавая таинственность полумасок, отряды матросов, прокладывающих дорогу взмахами бутылок, ловя кого-то в толпе с хохотом и визгом; пьяные ораторы на тумбах, которых никто не слушал или сталкивал невзначай локтем; звон колокольчиков, кавалькады принцесс и гризеток, восседающих на атласных попонах породистых скакунов; скопления у дверей, где в тумане мелькали бешеные лица и сжатые кулаки; пьяные врастяжку на мостовой; трусливо пробирающиеся домой кошки; нежные голоса и
хриплые возгласы; песни и струны;
звук поцелуя и хоры криков вдали — таково было настроение Гель-Гью этого вечера.
Заводский гудок протяжно ревел, возвещая начало рабочего дня. Густой,
хриплый, непрерывный
звук, казалось, выходил из-под земли и низко расстилался по ее поверхности. Мутный рассвет дождливого августовского дня придавал ему суровый оттенок тоски и угрозы.
Но опять мрак закутывает блестящую эстраду, веселая песня постепенно переходит в
звуки хриплых, пьяных голосов, слившихся с
звуками ревущей скрипки и кларнета, стук стаканов и бутылок…
Иногда канонада становилась сильнее; иногда мне смутно слышался менее громкий, глухой шум. «Это стреляют ружейными залпами», — думал я, не зная, что до Дуная еще двадцать верст и что болезненно настроенный слух сам создавал эти глухие
звуки. Но, хотя и мнимые, они все-таки заставляли воображение работать и рисовать страшные картины. Чудились крики и стоны, представлялись тысячи валящихся людей, отчаянное
хриплое «ура!», атака в штыки, резня. А если отобьют и все это даром?
Стон густых голосов, изредка перебиваемый задыхающеюся,
хриплою, крикливою речью, стоял в воздухе, и стон этот долетал, как
звук шумящего моря, до окошек барыни, которая испытывала при этом нервическое беспокойство, похожее на чувство, возбуждаемое сильною грозой.
Он очнулся ночью. Все было тихо; из соседней большой комнаты слышалось дыхание спящих больных. Где-то далеко монотонным, странным голосом разговаривал сам с собою больной, посаженный на ночь в темную комнату, да сверху, из женского отделения,
хриплый контральто пел какую-то дикую песню. Больной прислушивался к этим
звукам. Он чувствовал страшную слабость и разбитость во всех членах; шея его сильно болела.
Усилия, какие употреблял бедняк, чтобы говорить с помещицей, казалось, превышали его силы; едва произнес он последнее слово, как
звук уже замер на устах его, одышка и
хриплый кашель, которому конца не было, совсем одолели старика. Внезапно лицо его искривилось, руки брякнули оземь, и он покатился на солому.
И маленькое, худенькое тело трепетно билось в его руках, и маленькое, никому не нужное сердечко стало таким огромным, что в него вошел бы весь бесконечно страдающий мир. Николай хмуро, исподлобья метнул взор по сторонам. С постели тянулись к нему страшные в своей бескровной худобе руки бабушки, и голос, в котором уже слышались отзвуки иной жизни,
хриплым, рыдающим
звуком просил...
— Остался! —
хриплым торжествующим
звуком кричала старуха. — Остался!
Вокруг самокатов чуть не с самой обедни раздаются роговая музыка,
хриплые голоса подгулявших спозаранок певунов, нестройные
звуки дешевых оркестров; пищат шарманки, дерут уши пронзительные
звуки волынок, шум, крик, музыка, песни, но веселья, задушевного веселья не видится.
А из раскрытых окон слышатся
звуки разбитого фортепиано, топот танцующих, звон стаканов, дикие крики и то
хриплый, то звонкий хохот не одного десятка молодых женщин, сопровождаемый их визгом и руганью.
— До свидания, Василий Иваныч! Спасибо вам, большое спасибо! — долетели до него
хриплые, прерывистые
звуки голоса Аршаулова.
Хриплые, долгие стоны Мавры наполняли избу и мешались с шумом ветра. Потом вдруг из ее груди вылетел ясный, чистый, громкий
звук и замер. На минуту стало тихо.
В пыли мелькали красные, озверелые лица, слышался
звук затрещин, свист кнутов,
хриплые ругательства.
При первых
хриплых от сдавленного горла
звуках этого голоса вся кровь бросилась в лицо Якова Потаповича и он сдавил еще сильнее шею Малюты.
Что-то большое и важное случилось, пока он спал, — он понял это сразу, еще не проснувшись как следует, при первых же
звуках незнакомого,
хриплого голоса, понял тем изощренным чутьем опасности, которое у него и его товарищей составляло как бы особое, новое чувство.